Одной из гарантий защиты прав жертв преступлений является ст. 52 Конституции РФ, где сказано, что права потерпевших от преступлений и злоупотреблений властью охраняются законом, государство обеспечивает потерпевшим доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба. Согласно ст. 8 Всеобщей декларации прав человека каждый человек имеет право на эффективное восстановление в правах компетентными национальными судами в случае нарушения его основных прав, предоставленных ему Конституцией или законом. Очевидно, что в результате совершения преступлений нарушаются многие конституционные права человека: на жизнь, на неприкосновенность жилища, на защиту чести и доброго имени, право иметь имущество в собственности, владеть, пользоваться и распоряжаться им и др.

Спустя 60 лет после принятия Всеобщей декларации прав человека и 15 лет после принятия Основного Закона России можно отметить положительные сдвиги в плане обеспечения прав и законных интересов участников уголовного процесса как со стороны защиты, так и со стороны обвинения. Вместе с тем по-прежнему остаются актуальными некоторые вопросы, связанные с уголовно-процессуальным статусом потерпевшего.

По данным статистики, ежегодно каждый десятый житель России становится жертвой того или иного преступления и в соответствии с законом приобретает статус потерпевшего. Вред, причиненный гражданам и организациям преступлениями, огромен и исчисляется миллиардами рублей. Так, по данным статистических отчетов Судебного департамента при Верховном Суде РФ, прямой материальный ущерб от преступлений, определенный по приговорам и решениям судов, в 2007 г. составил 17,5 млрд. руб. При этом из присужденных сумм ущерба реально взыскивается не более одной трети.

Реализация потерпевшим права на доступ к правосудию становится возможной только в случае своевременного возбуждения уголовного дела и признания лица потерпевшим. По результатам наших исследований, только в 3% случаев лицо признавалось потерпевшим не позднее 3 дней с момента возбуждения уголовного дела, в 57% — от 20 до 40 дней, а в 40% — свыше 40 дней. При этом следует отметить, что во всех случаях лицо, которому преступлением причинен вред, было известно с самого начала.

На данную проблему обратил внимание Уполномоченный по правам человека в РФ в вышеназванном докладе: «Срок принятия постановления о признании потерпевшим законом не установлен. В силу этого пострадавший от преступления зачастую признается потерпевшим только на завершающей стадии досудебного производства. До тех пор пока его не признают потерпевшим, пострадавший от преступления рассматривается в качестве заявителя. Это, в свою очередь, ведет к нарушению права пострадавшего на получение информации о ходе и результатах предварительного расследования, на предоставление предметов и документов, подтверждающих его заявление о преступлении и др. С учетом сказанного представляется необходимым дополнить ст. 146 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации положением о том, что пострадавшее от преступления лицо признается потерпевшим одновременно с возбуждением уголовного дела». Законодатели некоторых стран СНГ более удачно решили обозначенный вопрос. В соответствии с ч. 2 ст. 49 УПК Республики Беларусь <3> и ч. 2 ст. 59 УПК Молдовы <4>, если при возбуждении уголовного дела основания для признания лица потерпевшим отсутствуют, указанное решение принимается немедленно по установлении таких оснований.

Следует обратить внимание и на то обстоятельство, что УПК РФ не предоставляет заявителю права знакомиться с материалами проверки сообщения о преступлении, что может препятствовать реализации права на обжалование постановления об отказе в возбуждении уголовного дела. Конституционный Суд РФ в Постановлении от 18.02.2000 N 3-П сформулировал такую правовую позицию: гражданам должны предоставляться для ознакомления материалы, непосредственно затрагивающие их права и свободы, даже если такое право прямо не предусмотрено законом. Поэтому при наличии ходатайства потерпевший (хотя ему пока не присвоен данный статус) должен быть ознакомлен с материалами проверки сообщения о преступлении, чтобы в жалобе четко обосновать свою позицию. Данная мысль подчеркивается и в более поздних решениях Конституционного Суда РФ, например в Определении от 11.07.2006 N 300-О.

Одним из составляющих компонентов права потерпевшего на доступ к правосудию является обеспечение безопасности данного лица. В последние годы данной теме уделяют внимание многие ученые: Л.В. Брусницын, А.Ю. Епихин, О.А. Зайцев, Т.Е. Сарсенбаев, С.П. Щерба и др.

Уполномоченный по правам человека в РФ приводит следующие данные: около 60% лиц, пострадавших от преступлений, предпочитают не обращаться в правоохранительные органы, уверенные в том, что защиты они не получат. Статья 11 УПК РФ предусматривает пять уголовно-процессуальных мер безопасности. Однако практика показала, что их эффективность недостаточно высока. Во многом это вызвано несовершенством законодательной регламентации. Так, из текста ч. 3 ст. 11 УПК РФ можно сделать вывод о том, что применение перечисленных здесь мер безопасности возможно при условии начавшегося противоправного воздействия в отношении участника уголовного процесса. Очевидно, что злоумышленникам, оказывающим такое воздействие, уже известны данные о потерпевшем. В таком случае уполномоченные органы должны выносить решение о применении мер безопасности уже при потенциальной возможности противоправного воздействия.

Использование псевдонима в целях сохранения в тайне данных о личности потерпевшего не допускается при принятии сообщения о преступлении, так как допрос проводится только после возбуждения уголовного дела, а правила ст. 166 УПК РФ распространяются лишь на протокол следственного действия. Напомним, что в соответствии со ст. 141 УПК РФ письменное заявление гражданина о преступлении должно быть подписано заявителем, а устное заносится в протокол, который должен содержать данные о заявителе и документах, удостоверяющих его личность.

Отметим, что УПК РФ не содержит правового разрешения ситуации, когда человек допрошен под настоящей фамилией, соответственно, в деле имеется протокол допроса с его анкетными данными, а уже после этого лицу начинают угрожать. Думается, что в этом случае первоначальный протокол допроса должен изыматься из материалов уголовного дела и храниться в конверте вместе с постановлением о сохранении в тайне данных о личности участника следственного действия, а вместо этого в деле должен появиться протокол допроса под псевдонимом. На практике этот механизм уже применялся, хотя в УПК пока не предусмотрен.

Есть и другие проблемы применения мер безопасности, предусмотренных УПК РФ. Например, для случаев предъявления лица для опознания в условиях, исключающих визуальное наблюдение опознающего опознаваемым (согласно ч. 8 ст. 193 УПК), в законе не решен вопрос о том, где должен находиться защитник подозреваемого или обвиняемого.

Кроме того, ч. 5 ст. 278 УПК РФ не указывает на способ, исключающий визуальное наблюдение допрашиваемого другими участниками процесса. В соответствии с ч. 6 ст. 278 УПК РФ при заявлении сторонами обоснованного ходатайства суд может принять решение о раскрытии подлинных данных о допрашиваемом лице, что сводит на нет значение такой меры безопасности, как использование псевдонима.

Некоторые ученые отмечают, что право потерпевшего на доступ к правосудию нарушается также на этапе ознакомления с материалами уголовного дела. Так, С.М. Кузнецова пишет, что нередко обвиняемые и их защитники при ознакомлении с материалами уголовного дела умышленно злоупотребляют своим правом, затягивая срок ознакомления. Закон предусматривает возможность судебного ограничения срока ознакомления с материалами уголовного дела обвиняемого и защитника, но только в отношении обвиняемых, содержащихся под стражей. Представляется целесообразным использовать ч. 3 ст. 217 УПК РФ по аналогии закона и в отношении обвиняемых, не содержащихся под стражей, по жалобе потерпевшего на нарушение его конституционного права на доступ к правосудию умышленным затягиванием срока расследования.

По нашему мнению, право потерпевшего на доступ к правосудию нарушается также положениями ч. 7 ст. 246 УПК РФ, которая устанавливает, что «если в ходе судебного разбирательства государственный обвинитель придет к убеждению, что представленные доказательства не подтверждают предъявленное подсудимому обвинение, то он отказывается от обвинения и излагает суду мотивы отказа. Полный или частичный отказ государственного обвинителя от обвинения в ходе судебного разбирательства влечет за собой прекращение уголовного дела или уголовного преследования полностью или в соответствующей его части по основаниям, предусмотренным пунктами 1 и 2 части первой статьи 24 и пунктами 1 и 2 части первой статьи 27 настоящего Кодекса». Конституционный Суд РФ Постановлением от 08.12.2003 N 18-П признал не противоречащими Конституции Российской Федерации взаимосвязанные положения ч. ч. 7 и 8 ст. 246 и п. 2 ст. 254 УПК РФ, поскольку по их конституционно-правовому смыслу в системе норм предполагается, что полный или частичный отказ государственного обвинителя от обвинения, влекущий прекращение уголовного дела, равно как и изменение государственным обвинителем обвинения в сторону смягчения должны быть мотивированы со ссылкой на предусмотренные законом основания, а вынесение судом решения, обусловленного соответствующей позицией государственного обвинителя, допустимо лишь по завершении исследования значимых для этого материалов дела и заслушивания мнений участников судебного заседания со стороны обвинения и защиты и что законность, обоснованность и справедливость такого решения возможно проверить в вышестоящем суде. Конечно, проблема в определенной степени решена признанием неконституционной ч. 9 ст. 246 УПК РФ, согласно которой пересмотр определения или постановления суда о прекращении уголовного дела ввиду отказа государственного обвинителя от обвинения допускалось лишь при наличии новых или вновь открывшихся обстоятельств. Но на наш взгляд, для прекращения уголовного дела либо уголовного преследования ввиду отказа государственного обвинителя от обвинения полностью или частично необходимо согласие потерпевшего. Ведь потерпевший представляет сторону обвинения и лично заинтересован в исходе дела, в отличие от государственного обвинителя, который отстаивает публичные интересы.

Следует отметить, что в течение 15 лет действия Конституции РФ было принято много решений Конституционного Суда РФ, так или иначе связанных с правом потерпевшего на доступ к правосудию. Например, это касается обжалования потерпевшим судебных решений в порядке надзора, а также ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств.

Так, первоначальная редакция ст. 405 УПК РФ вызвала вопросы о допустимости поворота к худшему при пересмотре судебного решения в порядке надзора по жалобе потерпевшего (его представителя). Мнение Конституционного Суда по данному вопросу было изложено в Постановлении от 11.05.2005 N 5-П ст. 405 УПК РФ в той мере, в какой она в системе действующего уголовно-процессуального регулирования пересмотра вступивших в законную силу приговоров, определений и постановлений суда, не допуская поворот к худшему при пересмотре судебного решения в порядке надзора по жалобе потерпевшего (его представителя) или по представлению прокурора, не позволяет тем самым устранить допущенные в предшествующем разбирательстве существенные (фундаментальные) нарушения, повлиявшие на исход дела, признана не соответствующей Конституции РФ. Позже в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 11.01.2007 N 1 «О применении судами норм главы 48 УПК РФ, регламентирующих производство в надзорной инстанции» отмечалось, что «поскольку пересмотр судебного решения в порядке надзора в сторону ухудшения положения осужденного или лица, дело в отношении которого прекращено, допускается только по жалобе потерпевшего (его законного представителя, представителя) и (или) по представлению прокурора, суд вправе вынести определение (постановление), ухудшающее положение осужденного, оправданного или лица, дело в отношении которого прекращено, лишь по тому правовому основанию, которое указано в жалобе или представлении, при условии, что это основание отвечает критериям фундаментального нарушения, сформулированным в Постановлении Конституционного Суда РФ от 11.05.2005 N 5-П, и в сроки, указанные в Постановлении».

Постановлением Конституционного Суда РФ от 16.05.2007 N 6-П были признаны не соответствующими Конституции РФ, ее ст. ст. 18, 19 (ч. 1), 46 (ч. ч. 1 и 2) и 52, положения п. 2 ч. 2 и ч. 3 ст. 413 и ст. 418 УПК РФ во взаимосвязи с его ст. 237 — в той части, в какой они позволяют отказывать в возобновлении производства по уголовному делу и пересмотре принятых по нему решений ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств при возникновении новых фактических обстоятельств, свидетельствующих о наличии в действиях обвиняемого признаков более тяжкого преступления. Хотя данное решение Конституционным Судом было принято не единогласно: судья С.М. Казанцев изложил особое мнение. Суть его сводится к тому, что анализируемые положения УПК РФ не противоречат Конституции РФ, не лишают потерпевшего права на доступ к правосудию, так как данное право гарантируется не только нормами уголовного и уголовно-процессуального права, но и нормами других отраслей права — гражданского и гражданско-процессуального; любой пересмотр вступившего в законную силу судебного решения, направленный на реализацию конституционных гарантий охраны достоинства личности и судебной защиты прав потерпевшего и основанного на них принципа неотвратимости наказания, объективно вступает в противоречие с принципом правовой определенности и стабильности прав. Не отрицая исключительного характера обстоятельств, могущих повлечь отмену вступившего в законную силу приговора суда, в том числе в связи с необходимостью применения закона о более тяжком преступлении, мы полагаем, что по инициативе потерпевшего такой пересмотр должен допускаться.

Право потерпевшего на доступ к правосудию, по нашему мнению, нарушают положения действующего законодательства о прекращении уголовного дела в связи с истечением сроков давности привлечения к уголовной ответственности, ведь мнение потерпевшего при этом вообще не учитывается. Поэтому вполне справедливыми являются предложения о том, что применение норм о сроках давности допустимо только в случае возмещения потерпевшему причиненного вреда, проведения примирительных процедур.

В своем ежегодном Послании Федеральному Собранию Президент РФ отметил, что правоохранительная и судебная системы должны обеспечивать действенную защиту прав и интересов лиц, пострадавших от совершенных преступлений. В этом направлении следует совершенствовать законодательную базу и правоприменительную практику.

Автор:  Шинкевич Н.Е., доцент кафедры уголовного права и процесса НОУ ВПО «Смоленский гуманитарный университет», кандидат юридических наук.